Российские власти, кажется, свято верят, что «цветные революции», которые были на постсоветском пространстве, а равно и в других государствах, частью Советского Союза не являвшихся, дело рук треклятого Запада. В логике наших первых лиц народ той страны, где происходит революция, не может быть субъектом перемен, выходя на улицы потому, что ему осточертела действующая власть, а является лишь объектом умелых манипуляций представителей других стран.

С обвинениями в адрес западных государств, и в первую очередь США, неоднократно выступал Владимир Путин. Из последнего: «Не прекращаются попытки западных спецслужб использовать в своих целях общественные, неправительственные организации и политизированные объединения, прежде всего для дискредитации власти и дестабилизации внутренней ситуации в России. Причем уже планируются акции на период предстоящих избирательных кампаний 2016–2018 годов», — заявил глава государства 26 марта на коллегии ФСБ.

Сама же Москва, согласно той картине, которую рисуют, выглядит рыцарем в золотых доспехах, который действует исключительно с открытым забралом и не приемлет «оранжевых технологий».

Но так ли уж он нетерпим в реальности к «оранжевым технологиям»? Весьма и весьма терпим!

Полтора месяца назад, занимаясь расследованием того, как Россия присоединяла Крым, я столкнулась с примерами самого что ни на есть лояльного отношения Москвы к использованию манипулятивных приемов. И более того, с использованием этих приемов самой Москвой.

Как известно, «крымская весна» началась с многотысячного митинга в Севастополе 23 февраля, на котором «народным мэром» был избран предприниматель с российским гражданством Алексей Чалый. В историю событий его избрание вошло как стихийное. На самом деле ни о какой стихийности речь не шла.

Бывший депутат украинской Верховной рады севастополец Вадим Колесниченко рассказал мне следующую историю. Вместе с группой товарищей он решил 23 февраля организовать митинг «Народная воля против фашизма», но надо было от кого-то подать заявку: «Я обратился к Чалому, чтобы сделать заявку от его общественной организации «35-я батарея Севастополя». У меня были подготовлены около 400 молодых ребят и мужиков, чтобы создавать массовку на митинге. Идея была в том, что, когда начнется акция, ребята призовут к штурму зданий СБУ и милиции. Затем мы захватим оружие и фактически возьмем власть в городе, чтобы управлять Севастополем до восстановления конституционного порядка в стране».

«Ребятам» раздали белые повязки — для понимания, кто свой, кто чужой. С милицией заранее заключили «мирное соглашение». Стражи порядка в какой-то момент должны были выйти на сцену и заявить, что милиция с народом.

— Когда я пришел к началу митинга, оказалось, что трибуну оцепили неизвестные люди, которые заявили, что меня нет в списках выступающих. Через некоторое время митинг начался, и Чалого избрали мэром. Я уже тогда понял, что это произошло не стихийно. Все было организовано заранее, — убежден Колесниченко.

Вопрос: кто организовал?

По версии самого Колесниченко, лично Чалый и его брат Михаил. Украинский журнал «Вести. Репортер» писал, что вдохновителем идеи был севастопольский юрист и общественный деятель Борис Колесников, а сама мысль о «стихийном» избрании Чалого возникла буквально за два часа до митинга.

Однако высокопоставленный крымский чиновник на условиях анонимности озвучил мне иную версию, согласно которой замысел принадлежал Москве. Вернее, ее посланникам, которые в тот момент уже находились в Севастополе: «У них не было никого своего (с украинским гражданством), поэтому «завели» предпринимателя с российским паспортом».

Вне зависимости от того, стояла ли за «избранием» Чалого Москва или его «народное мэрство» — инициатива исключительно местного происхождения, использование манипулятивных технологий налицо.

И в данном случае российское руководство поддержало или как минимум не возражало против смены власти в одном отдельно взятом городе теми самыми «майданными» методами, которые вроде вызывают категорическую неприязнь.

Похожим образом планировалось сменить власть в Симферополе.

Изначально в качестве нового, лояльного России премьер-министра республики Кремль видел известного крымского политика Леонида Грача. Предложение возглавить Совет министров ему передал 26 февраля нынешний полпред президента в Крыму, а тогда гендиректор входящего в структуру Минобороны ОАО «Славянка» Олег Белавенцев. Столичный гость попросил Грача на следующий день, 27 февраля, выйти на митинг в симферопольском сквере Дыбенко и заявить о готовности стать главой Совмина. Политик вышел. Заявил. И обратился к Владимиру Путину с просьбой о восстановлении «разрушенных связей с Россией».

Что должно было последовать дальше, догадаться несложно. Руководствуясь «мнением людей», которые внимали выступлению Грача на митинге, парламент Крыма избрал бы политика премьером республики.

Правда, с избранием Грача в результате не задалось: против него встали крымские парламентарии. А Москва в тот момент еще не чувствовала себя хозяйкой положения настолько, чтобы продавливать тех кандидатов, которых хотела бы видеть.

Но изначально, повторюсь, речь шла о том, чтобы Грач, прежде чем стать премьером, изъявил такую готовность перед благожелательной аудиторией на митинге.

Если это не проклинаемые технологии, тогда что?

Действия Москвы кто-то может объяснить так: насмотревшись на нахальное поведение Запада, она решила пойти тем же путем. Дескать, нужно было упредить ситуацию, в противном случае технологии применили бы другие, и тогда пришлось бы защищаться. Но тогда возникает другой вопрос: если используются или не пресекаются те же методы, которые вроде активно использует Запад, то, может, пора перестать изображать рыцаря?

Впрочем, главное в ситуации с Крымом даже не то, какие именно технологии применяла Москва. История с полуостровом — это история о том, что никакая смена власти (в случае с Крымом — и смена государственной принадлежности) невозможна, если нет мало-мальски значимой поддержки населения.

Да, Россия воспользовалась отсутствием полноценной власти в Киеве, чтобы «зайти» в Крым. Но произошло бы присоединение полуострова, если бы не было соответствующего запроса от большинства крымчан? Никогда.

По идее именно такой урок — о невозможности революционных перемен без поддержки со стороны граждан, как активной, так и пассивной, — и должны вынести для себя российские власти из событий в Крыму.

Но судя по тому, что мы снова слышим слова о попытках западных спецслужб «дестабилизировать» ситуацию, не вынесли. Иностранным спецслужбам приписывается воистину дьявольская мощь. И где здесь сознательное сгущение красок с целью сплочения россиян перед «угрозой Запада», а где искренняя вера в собственные слова, разобраться сложно.

Но так или иначе, страх перед «цветными революциями» у российских властей присутствует, и это свидетельствует, что они ни на йоту не верят тем 86%, которые сегодня поддерживают власть. Получается, власти убеждены: пропутинское большинство можно «переагитировать» и в обратную сторону, дай только слабину. Иначе чем объяснить, что власть, позиции которой, казалось бы, незыблемы, видит агентов Госдепа под каждым кустом?

Увлекшись борьбой с «иностранным влиянием» и «внутренним врагом», российские власти, кажется, не понимают главного: если в обществе отсутствует сколько-нибудь серьезный запрос на революцию (а сегодня в России дело обстоит именно так), то никакие иностранные спецслужбы не смогут ее организовать. И наоборот, если запрос на революцию возникнет, не помогут никакие отечественные спецслужбы.

Это не означает, что власть не должна заботиться о безопасности страны. Просто не надо превращать эту заботу в охоту на ведьм.

Кстати, если в России возникнет запрос на смену власти, не поможет и антизападная риторика. Люди не будут думать о том, что играют на руку Америке, Европе или кому-то еще. Они будут думать совсем о другом: что хотят перемен. И причиной этого станут отнюдь не интриги Запада.